Гроза пушкинского юбилея неумолимо движется на нас. Как сказал Андрей Битов, "возрождающуюся Россию охватил тошнотворный вал всеобщей обязательной подготовки к пушкинскому юбилею". Но вот пройдут эти злосчастные дни, а что останется? Взвод солдат, построчно озвучивающий "Онегина"; домохозяйка, перед электроплитой умильно плачущая над "Барышней-крестьянкой", ученица восьмого класса с неестественно задушевной болью переживающая трагедию "Бахчисарайского фонтана"? Немного, но для многих. Гораздо интереснее, что будет много для немногих. Среди этого, бесспорно, чтение Пушкина Игорем Лощиловым и его друзьями в "Черной вдове".

В том, что делают Александр Крамер, Марина Сергеева, Игорь Лощилов, меня больше всего потрясает непрерывное стирание границ между литературой, музыкой и филологией. Образовавшееся триединство практически не имеет аналогов. Сусальный глянец выразительного чтения сжимается в этом перформансе ритмической энергией еnjambеment'ов, жестокая слащавость цыганского романса - всепроникающей иронией, а хрестоматийная общедоступность поэта - сложнейшим монтажом слабо узнаваемых непосвященными пушкинских текстов.

В соответствии с новейшими теориями поставангарда пушкинский текст может быть прочитан одновременно как миф, как отражение действительности, как гимн творчеству и как самая злая пародия. "Куда, куда вы удалитесь", хотите плачьте, хотите - смейтесь: воля ваша. Да что там куплеты элегий милого в посредственных переделках Владимира Ленского?! Ехидное замечание М.О.Гершензона о том, что при чтении каждого стиха "Я памятник себе воздвиг" нужно мысленно прибавлять частицу "мол", сохраняет свою силу, несмотря на самые яростные заклинания литературоведов традиционалистской ориентации.

Весь этот контекст отчетливо оживает, когда на сцене под пение Марины Сергеевой Игорь Лощилов начинает выделывать такие паралингвистические фокусы, что даже видавшим виды или спектакли Някрошюса становится не по себе. А симфония сонорных, извлекаемая из пушкинского стиха, оказывается не просто актуализацией одного из возможных смыслов, но единственной возможностью непрерывного существования духа, звука и корпорального дискурса этого великолепного трио. Теперь мне не нужно объяснять студентам, что такое body labguage - теперь я просто буду отправлять их на выступления Игоря Лощилова.

Девиантное поведение Пушкина не один раз вызывало саркастические уколы недругов и жалобы друзей. Вся книга В.В.Вересаева "Пушкин в жизни" - об этом. Академическая маска Игоря Лощилова спасает его от уколов и жалоб. Но в сущности, есть нечто общее, что роднит, несмотря на хронологичскую дистанцию, Марину, Александра и Игоря - с Пушкиным. Это общее - пушкинское измерение, снимающее разницу смешного и серьезного, слова и текста, стиха и прозы, аполлонического космоса музыки и первобытного хаоса дионисийских начал. В самом деле, "Веленью Божию, о муза, будь послушна..."