Великий кулинар Андрей Макаревич не понимает людей, которые настаивают, например, на своей любви к пельменям и ничему, кроме пельменей. Тем самым лишая себя возможности попробовать другие блюда и познать иную кухню. Сам Макаревич — пробует. И в музыке — тоже.

Если можно, поставьте джаз!

Подарок от организаторов фестиваля «Радио — это мы» — концерт «Оркестра креольского танго»^[1] (около 20 песен, два часа на одном дыхании) оказался, по сути, большим спектаклем: от горьких, местами ностальгических монологов Андрея Макаревича — через совершенно неожиданные реминисценции песни Булата Окуджавы и почти рок-оперного номера про Гефсиманский сад — к «чистому» рок-н-роллу и солнечному по настроению финалу.

Концерт начался горькой и грустной нотой «Брассенса и Бернеса», продолжившейся «Тем, кто ушел». Грустные песни, мрачноватые; скрипка, поющая голосом лидер-гитары (навевает воспоминания о песнях Марка Нопфлера, Deep Purple и Queen). Многоточие в этом ностальгическом ряду поставила песня «Наливай»:

И прошу вас, не надо песен,
Если можно, поставьте джаз…

И вот тут… начался театр.

«Снова ночи короче дней» Макаревич начал читать, как стихотворение. А дальше — чудо, сильно, мощно, полифонично, совершенно неожиданно возник тот самый джаз, когда несколько самостоятельных линий инструментов сплетаются в совершенно невероятной гармонии.

— Я очень любил эту музыку, с детства, и мне всегда очень хотелось к ней приблизиться. Так получилось, что долгие годы я себя в ней чувствовал, как собака — все понимал, но сказать не умел, потому что с «Машиной времени» мы играли и играем совершенно по-другому. А потом мне просто невероятно повезло: я встретил этих людей (практически одновременно) — и они оказались лучшими. Это я понял уже потом (сейчас я достаточно хорошо знаю всех джазовых музыкантов страны). Но чтобы вот так вот, с ходу, попасть на лучших — в этом я вижу перст Божьего повеления. Эти люди, которые играют со мной, — они, по моему глубокому убеждению, совершенно универсальны. Они владеют всеми стилями и направлениями — от этники до джаза. Поэтому, если мне захочется какую-то краску использовать, я предложу — и это тут же будет попробовано.

Рассмеши меня, Петросян!

Новая совсем песня: под гитару и аккордеон. Совершенно французский, а-ля Жак Брель, под гитару и аккордеон, шансонный вальсик «Рассмеши меня, Петросян»: горькая и очень пронзительная история, о том, как артисты, стремясь за славой, за бесконечными «Аншлагами» и «форматами», теряют себя…

— Говорят, недавно рок-музыканты встречались с главой администрации президента. Были ли вы на этой встрече, или, может быть, знаете, что на ней обсуждалось?

— Нет, меня там не было, потому что я был далеко, в Африке, на съемках передачи «Подводный мир». Но Боря Гребенщиков мне рассказывал об этой истории, и если она получит продолжение, то я буду очень рад. Потому что из уст помощника президента прозвучало, что хочется спасти остатки культуры, рассеянной по современной эстрадной музыке, и что так называемая поп-музыка уже вот тут у всех сидит… Если это понимают в администрации президента, то, значит, не так безнадежно все у нас, может быть, что-то сдвинется. Я далек от мысли что-то запрещать, если кому-то нравится фабрика звезд — то дай ему Бог здоровья! Но я против того, чтобы это вытесняло все остальные жанры с радио и экранов телевизоров. Благодаря этому огромное количество неизвестных талантливых молодых людей лишено возможности о себе заявить…

Все равно Окуджава поет лучше…

Невозможно определить стиль того, что происходило, и, возможно, не нужно. Это ново и не вписывается практически ни в какие каноны…

«В летнем парке зима» — этноверсия с каким-то совершенно невообразимым барочным, баховским проигрышем и концовкой под клавесин и скрипку. А «Музыкант» Окуджавы в версии «Креольского танго» оказался почти твистом. Кроме того, что это необычно и как бы взгляд на хорошо известную песню с другого угла зрения, сказать нечего. Впрочем, подождем до осени: песни Окуджавы в «креольской» версии вскоре появятся на СD (Макаревич упорно называет их «пластинками»).

— Последний альбом «Машины» — «Машинально». он получился, и, по-моему, хорошо. Что касается последнего альбома с «Креольским танго», «От меня к тебе», то он был концертным. В студии не хватает аудитории, которая во многом меняет атмосферу, настроение музыканта, поэтому мне хотелось записать это в присутствии зрителей. Эта музыка — предельно живая, и там довольно много песен, которые уже были записаны раньше, но они играются иначе, потому что сама стилистика музыкальная подразумевает большое количество импровизации. Вскоре мы с «Оркестром креольского танго» будем писать две пластинки — одну, я думаю, в июле, а вторую в сентябре. Первая — полузабытые, старые, не очень известные песни «Машины времени», совершенно по-другому сыгранные, в новом прочтении. И вторая пластинка: — по просьбе вдовы Булата Шалвовича Окуджавы — его песни. Я постараюсь уйти от его манеры исполнения, потому что она гипнотизирует, масса людей поют Окуджаву, пытаясь делать это, как он. Но это бессмысленно — он все равно поет лучше. Мы хотим это сделать по-другому и тоже взять несколько песен, которых практически никто не знает.

Инструментальная пьеса на тему «Солнечного острова» — Макаревич сам пересаживается на барабаны, предоставив оркестру полную свободу; аплодирующему залу представляет музыкантов: Александр Антонов (скрипка), Александр Бакхаус (аккордеон), Евгений Борец (фортепиано, клавиши), Сергей Остроумов (ударные), Сергей Хутас (контрабас), Александр Дитковский (труба, перкуссии). Оркестр действительно высокопрофессионален — это видно по тому, как бережно выращивается музыкальная — живая — ткань каждой песни.

«Тонкий шрам» с продолжением

Макаревич хитро улыбается залу: «Ну никак не могу не сыграть… Обожаю эту песню». Народ зашевелился.

Я увяз, как пчела в сиропе,
И не выбраться мне уже.
Тонкий шрам на твоей круглой попе —
Рваная рана в моей душе.

Именно благодаря альбому «Креольского танго» многие узнали очень неожиданного, яркого поэта Марка Фрейдкина, а упомянутой песне, кажется, суждено стать культовой… До того Фрейдкин был известен скорее как поэт, переводчик Жоржа Брассенса и книгоиздатель. «Раскрутка» его песен в масштабах страны — дело рук Макаревича. И одним только Фрейдкиным дело не ограничивается…

— Мы сейчас с компанией «Синтез Рекордс» начали выпускать серию пластинок под названием «Андрей Макаревич представляет» — там будут очень разные артисты, мало кому известные. Я надеюсь, что хотя бы присутствие моего имени на обложке каким-то образом привлечет к ним внимание. Потому что если этого не будет, то пластинку никто не купит. Сейчас уже вышло две пластинки — одна из них получилась памяти товарища. Потому что Геннадий Ни-Ли — наш старый друг, и мало кто знал, что он писал песни в такой бардовской традиции, в традиции, может быть, 70-х годов… это была не самая худшая традиция. Он совершенно неожиданно умер за неделю до выхода пластинки. Такой получился печальный факт. А вторая артистка — это Юлия Михеева, чудная девушка, кстати, из Сибири. Она великолепно поет, пишет очень странные, ни на кого не похожие песни и вообще заслуживает большого внимания, как мне кажется. Эти пластинки уже вышли и появились в продаже.

— А привлечение внимания — это только ваша рекомендация на обложке или еще какие-то действия последуют с вашей стороны?

— Я вот сижу сейчас и об этом рассказываю. Я надеюсь, что если вам это не все равно, вы об этом напишете. Это уже не так мало.

…Скоро будет рассвет,
Мы пройдем по песку вдоль воды,
Может быть, кто-нибудь,
Через тысячу лет
Разглядит на песке эти следы.

На бис

Аплодисменты, музыканты уходят и возвращаются.

Этой песне про дружбу уже почти столетие, и она как нельзя лучше подходит для окончания спектакля, объединяя артистов и благодарных зрителей.

Давай пожмем друг другу руки -
И в дальний путь на долгие года!

«Оркестр креольского танго»

Этот коллектив, собранный Андреем Макаревичем из молодых джазменов, стал, как неоднократно отмечали критики, одним из самых «милых и душевных проектов» последнего времени. Собственно говоря, этот ансамбль (рояль, электронные клавиши, бас, аккордеон, скрипка, труба, перкуссия), по сути своей — порождение «новой джазовой волны», — оказался идеальным для инструментовок тех песен Макаревича, которые не вписывались ни в каноны рок-мейнстрима, ни в каноны «бардовской песни».

Надо сказать, что уже достаточно давно Андрей Макаревич воспринимался именно как бард, человек, поющий стихи под гитару. И то, что он собрал джазовых музыкантов, оказалось во многом знаковым с точки зрения именно развития музыкальных эстрадных стилей. Тут фокус в том, что традиции «старого доброго Нового Орлеана» оказались весьма созвучными авторской песне, выросшей на традиции французских шансонье. Соединившись с традициями классического джаза, авторская песня и дала нам тот самый «русский рок», с его порой парадоксальным вниманием к поэтическому слову. Сейчас, судя по всему, наблюдается «обратный откат»: после Эмира Кустурицы, направившего джаз в русло среднеевропейского фольклора, «русский рок» начал уходить обратно, становясь просто (да нет, не просто!) «песнями под гитару».

«Я сам натолкнулся на сочетание шансона и свинга, и у меня совершенно не было уверенности, что это «срастется«, — говорил Макаревич в одном из интервью. — Строго говоря, джазовая музыка требует и джазового вокала… Я не обладаю джазовым вокалом, но авторская песня удачно соединилась со свингом: реакция зрителей тому подтверждение, аналогов в России пока нет».

Copyright © А.Крамер, К.Костылева, 2005