Буржуазное музыковедение XIX века создало своеобразный миф о Моцарте. По этому мифу Моцарт - некое гениальное "божественное дитя", - музыкант сверхъестественной одаренности, не знающий мук творчества, сочиняющий музыку так, как поют птицы, - веселый и наивный художник, не задумывающийся над философскими темами, не знающий никаких "проклятых вопросов", не разрешающий в музыке - в противоположность Бетховену - никаких мировых проблем, счастливый чистым и беспримесным музицированием. И музыка его так же ясна, безоблачна и ослепительно жизнерадостна, как и он сам. В личной жизни - он беззаботный и нерасчетливый малый, здоровый собутыльник, "гуляка праздный". С необузданной щедростью гения он растрачивает свое творчество и свою жизнь. В болдинской трагедии Пушкина подобная характеристика Моцарта вложена в уста завистника Сальери.
Следует заявить со всей категоричностью, что описанный образ "солнечного Моцарта" является мифом: он вымышлен от начала до конца. Исторический Моцарт - мы знаем его и по переписке и по новейшим биографическим исследованиям - был мужественным, глубоким и вдумчивым композитором, жизнь которого была богата борьбой и страданиями. Ибо Моцарт боролся прежде всего с феодально-дворянским пониманием музыки как забавы, как своеобразной "звуковой гастрономии", боролся за достоинство музыки, за превращение ее из увеселения в глубоко эмоциональную выразительную речь. Когда после премьеры "Похищение из Сераля" австрийский император охарактеризовал музыку Моцарта, - "слишком тонка для наших ушей, и потом - неимоверное количество нот, дорогой Моцарт!", - композитор ответил: "ровно столько, сколько нужно, ваше величество". Представитель перед интеллигенции эпохи просветительства, Моцарт мучительно переживает службу у "меценатствующего" феодала-епископа зальцбургского и впоследствии круто порывает с ним, обрекая себя тем самым на нужду. Лишь за четыре года до смерти Моцарт, уже знаменитый композитор, собираясь покинуть навсегда Вену, получает должность "камер-музикуса" со скудным годовым окладом в 800 гульденов и с обязанностью по штату - сочинять танцы для придворных балов. К тому же и это убогое жалованье выплачивается далеко не аккуратно. Моцарт перебивается уроками, вынужден лихорадочно писать музыку на заказ и умирает, не достигнув тридцатишестилетнего возраста, буквально от истощения сил. Известно, что даже на приличные похороны средств не хватило, и гениальный композитор XVIII века, величайший из мастеров мировой музыки, был погребен в общей могиле вместе с самоубийцами, бродягами и преступниками! В свете этой точки зрения становится совершенно ясным и классовый смысл легенды о Моцарте. Ее функция состояла в том, чтобы снять с буржуазно-дворянской Европы ответственность за одно из величайших преступлений, совершенных перед культурой, - за бедственную жизнь и преждевременную смерть Моцарта: сам-де он, стихийный и безрассудный гений, легкомысленно сжег свою жизнь. Получалась удобная вариация на старую тему "гений и беспутство". Моцарт-борец уступал место мифическому повесе или петиметру в расшитом кафтане, кружевном жабо и пудреном парике. Правда, оставалось непонятным, каким образом подобный композитор взялся сочинить оперу на сюжет комедии, бывшей в течение многих лет под цензурным запретом во Франции и сыгравшей видную роль в идеологической подготовке Французской буржуазной революции: мы говорим о "Свадьбе Фигаро" Бомарше. А между тем, при тогдашней европейской обстановке, это было актом немалого гражданского мужества. В том-то и дело, что подлинный источник брызжущей через край жизнерадостности музыки Моцарта нужно искать не в "детскости" и не в "стихийности" его натуры и - подавно - не в немногих счастливых эпизодах его биографии. Корни жизнерадостности музыки Моцарта - - в огромном социальном оптимизме композитора: ему, как и многим другим представителям передовой интеллигенции XVIII века, воспитавшейся на энциклопедистах, просветительской философии и Руссо, действительно казалось, что наступает новая эра, когда рушатся социальные перегородки, трещат троны, отмирают средневековые - "готические" - суеверия, что феодализм обречен и что человечество начинает строить новую жизнь на основах разума. Моцарт изучал просветительскую философию: об этом свидетельствует найденный в его библиотеке "Федон" Моисея Мендельсона. И даже его участие в масонских ложах объяснимо именно этими причинами: в политически отсталой Австрии масонские ложи были - пусть в сугубо мистифицированной Форме - какими-то отдушинами в тогдашней общественной жизни третьего сословия. Во всяком случае, европейские венценосцы не преминули объявить начавшуюся Французскую революцию "масонским заговором". В частности, австрийский император Леопольд II в эпоху сочинения Моцартом "Волшебной флейты" начал жестокие преследования масонских лож, видя в них предшественниц политического и религиозного либерализма, и в 1794 году ложи были закрыты. Следует добавить, что общественно-политический идеал Моцарта - как, впрочем, и большинства философов-просветителей XVIII века- был облечен в сугубо утопическую форму. Отмирание феодализма произойдет само собой: он исчезнет - со всеми предрассудками и суевериями - под влиянием критики разума, подобно тому, как тьма рассеивается с первыми лучами солнца. О том, что впереди предстоят годы и десятилетия кровавой борьбы, Моцарт не догадывается: именно потому так безоблачен его социальный оптимизм, именно потому так много идиллизма в его музыке. В плане идиллии встает перед Моцартом конечная цель его общественно-политических мечтаний: всеобщее братство людей и народов на основе некоего космополитического гуманизма.
© И.И.Соллертинский, Избранные статьи о музыке., Л.М., 1946, с. 38-40 |