<…> Дабы освежиться, я проиграл вчера "Carmen" всю от начала до конца и воспламенился снова любовью и удивлением к этой чудной опере. У меня даже в голове явился план статьи, в которой должна была бы быть проведена та мысль, что "Carmen"*), несмотря на скромные свои претензии попасть лишь в репертуар Opera Comique, а не Grand Opera, едва ли не самое выдающееся лирико-драматическое произведение нашей эпохи. Под впечатлением этой идеи я даже написал в письме к Надежде Филаретовне несколько слов, составляющих сущность воображаемой статьи, и намерен тебе переписать это место из неотправленного еще письма, дабы не затруднять себя новой редакцией моих мыслей, что мне весьма трудно. А хочется, чтобы ты знал эти мысли. Статьи же, конечно, я никогда не напишу, ибо не хватает умения, сведений, одним словом, всего того, что есть у Лароша. А жаль! ибо я готов присягнуть, что через десять лет "Carmen" будет считаться абсолютным chef d'oeuvr'ом. Вот что я писал Надежде Филаретовне.

"Carmen", по-моему, в полном смысле chef d'oeuvrе, т.е. такая вещь, которой суждено быть в сильнейшей степени отразительницей музыкальных вкусов и стремлений целой эпохи. Мне кажется, что переживаемая нами эпоха отличается от предыдущих той характеристической чертой, что композиторы гоняются (во-первых они гоняются, чего не делали ни Моцарт, ни Бетховен, ни Шуберт) за хорошенькими и пикантными звуковыми эффектами. Что такое, например, так называемая новая русская школа, как не культ разных пряных гармонизаций, оригинальных оркестровых комбинаций и всякого рода чисто внешних эффектов? Музыкальная идея ушла на задний план; она сделалась не целью, а средством, поводом к изобретению того или другого сочетания звуков. Прежде сочиняли, творили, теперь подбирают, изобретают. Такой чисто рассудочный процесс музыкального измышления отражается в том, что современная музыка, будучи очень остроумна, пикантна, курьезна или даже вкусна (выражение, выдуманное новой русской школой и чрезвычайно характеристичное), вместе с тем холодна, не согрета горячим вдохновением. Но вот является француз (которого смело назову гениальным), у которого все эти пикантности и пряности не результат выдуманности, а льются свободным потоком, льстят слуху, но в то же время трогают и волнуют. Он как бы говорит: "вы не хотите ничего величавого, грандиозного и сильного, вы хотите хорошенького, - вот вам хорошенькое!" И, действительно, он дал нам образец того элемента искусства, которое называется хорошенькое, le joli. Bizet - художник, отдающий дань испорченности вкусов своего века, но согретый истинным, неподдельным чувством и вдохновением.

Вот фельетонная болтовня, в которой ты видишь мою мысль. Но у меня для статьи не хватает пороху: ведь нужно доказать, что не только русская новая школа, но и Вагнер и Лист в сущности гоняются за хорошеньким и вкусным, что последними могиканами золотого века музыки были Мендельсон, Шопен, Шуман и Глинка, в коих, однако, уже замешан переход к вкусному от великого и прекрасного**). Нужно, одним словом, очень многое, чего я не могу. А все-таки "Carmen" стоит того, чтобы по поводу ее распространиться, и, если хочешь, я даю тебе право воспользоваться моей мыслью и написать статью <…>

-------------
*) Здесь и далее выделено Чайковским.
**) Даргомыжский же исключительно только вкусен (прим. Чайковского).

© П.И.Чайковский. Письма к близким. М.,1955, с.252-254