"Ведь это был первый Кролик в жилетке и при часах, какого она встретила за всю свою жизнь! Сгорая от любопытства, она со всех ног помчалась вдогонку за Кроликом и, честное слово, чуть-чуть его не догнала! Во всяком случае, она поспела как раз вовремя, чтобы заметить, как Белый Кролик скрылся в большой норе под колючей изгородью. В ту же секунду Алиса не раздумывая ринулась за ним. А кой о чем подумать ей не мешало бы - ну хоть о том, как она выберется обратно! " Первое: где?Оставя психологию в покое до времени, попробуем понять, что такое вход и что такое выход. Не в смысле надписи над дверью, а в смысле состояния, процесса, опыта, феномена.И самое первое, что приходит в голову - как ни странно, архитектурная аналогия, - вход вовсе не обязан быть в том же месте, где и вход. Потому что вход в систему и выход из нее - суть две совсем разные вещи. Даже в случае, когда вход в систему совершается без заранее известной цели. Презумпция цели не есть обязательная составляющая самой системы, как имманентно присущая системности как таковой, поскольку цель сама по себе более относится к входящему, чем к входу или выходу. Хотя, в момент входа или выхода входящий (выходящий) как бы принадлежит системе. Как бы принадлежит. Ключевое слово описания системы - граница. Когда некое качество имеет по меньшей мере целесмысловые ограничения. Когда то, что обеспечивает воспроизводимость этого качества, имеет те же самые целесмысловые ограничения. В этом контексте смысл воспроизведения качества также не имманентен системе - просто хотя бы потому, что "система" - это более или менее формальная модель процессов, связей, сущностей. Формализация модели необходима хотя бы оттого, что модель - это в определенном смысле "карта" и, как любая карта, модель имеет только два необходимых и достаточных признака: территорию и границу. Здесь уже непросто обойтись без психологии; мы воспользуемся определенной конструкцией, известной в гештальтпсихологии как "фигура - фон". С точки зрения этой модели, система становится "фигурой" и попадает в поле нашего рассмотрения (в котором наделяется смыслами и остальными необходимыми дискурсивными атрибутами) только в условиях метамоделирования, иначе говоря - рассмотрения собственно системного качества. Того, что отличает данную систему от подобных ей систем "виртуально", в поле возможного, - и одновременно отделяет данную систему от других систем сосуществующих "здесь и сейчас", в поле реальном. Мы рассматриваем, подчеркну, одновременно два принципа - принцип подобия и принцип разделения. Теперь необходимо, исходя из принципов подобия и разделения, ответить на вопрос: где находятся цели и смыслы, где система наделяется дискурсивными атрибутами? Где - относительно описываемой системы? В какой точке нашей "карты" может возникнуть вопрос - "каковы все возможные подобия" и вопрос "как именно можно отделить одно от другого" (заметим в скобках, что это принципиально разные вопросы). В этом моменте рассуждения мы постоянно рискуем столкнуться с "феноменом плоской Земли". Это весьма важный парадокс. Пока не доказали из космоса, что земля - шар (а еще раньше, что она круглая), люди небезосновательно, исходя из опыта восприятия, полагали, что Земля наша - плоская. И это вполне естественно, ведь (вот еще один гештальтистский символ) "фокус внимания" весьма и весьма ограничен - как сейчас говорят, "пропускной способностью информационного канала". Примем за "информацию" нечто, изменяющее состояние неопределенности на состояние определенности. И - увидим еще несколько важных феноменов, вошедших в поле наших рассуждений. Второе: что?Первый из них - это феномен "локального изоморфизма" (локального межсистемного подобия), поскольку принято может быть только переданное в неких единых кодах. Второй - собственно необходимость кодирования. В нашем контексте это означает, что кодируется не то, что меняет, но сам процесс, включающий в себя неопределенность, возможность определенности и определенность как таковую. И наконец, третий феномен - перенос этого кода из одной точки в другую; видимо, подразумевается, что в одной точке определенность есть, а в другой ее нет.Далее, обратим внимание - что мы продолжаем говорить в терминах границ: "ограниченность", "определенность" (о-предЕл-енность). При этом предел, по определению (sic) имеет явную картографическую привязку, при этом привязку векторную, направленную от точки всеобщего подобия к точке максимального различения. Поэтому попробуем хотя бы оценить это вектор. И начнем с последнего, с точки максимального различения. Предположим, что точка эта лежит вообще вне нашего описания системы. Любая карта могла бы быть совершенно другой. Единственное, в таком случае, что было бы необходимым для возможности описания карты как карты - ее границы. Все что угодно может быть совершенно иным. А это значит, что точка максимального различения и точка всеобщего подобия - это одно и то же. А это, в свою очередь, означает, что в этой точке происходит качественный скачок от всеобщего подобия к подобию локальному через "поле катастрофы" - максимального различения ("предел функции подобия"). "Поле катастрофы" означает, что однозначное, на уровне "да-нет" управление подобием в этом поле невозможно. Можно скачком перейти через границу, а можно, как говорят математики, "заблудиться в складке". Рассмотрим чуть подробнее. Мы имеем, условно говоря, некоторую функцию подобия с заданными управляющими этой функцией параметрами. Отклик системы (т.е. поведение ее, описываемое функцией) в поле предела этой функции становится неожиданным: внезапно расширяется поле выбора одного отклика из всей совокупности всех возможных откликов. Для корректности отметим, что мы воспользовались этой формальной моделью, как одной из возможных моделей описания происходящего на границе. Обсуждение самой возможности моделирования границы еще впереди. Продолжим. Итак, внезапно расширяется поле выбора одного отклика из всей совокупности всех возможных откликов. Означает это вот что: Если отклик системы в точке всеобщего подобия достаточно однозначен (вероятность выбора иного стремится к нулю), то для локального подобия вероятность выбора отклика, соответствующего именно данному локальному подобию стремится если не к бесконечности, то к числу всех возможных откликов. Интересно ввести в нашу модель уточнение, что "всеобщее" подобие означает подобие, понимаемое как "надсистемная" совокупность подобий данного класса систем. То же самое - для "всех возможных откликов" означает совокупность возможных откликов данного класса систем. Этим ходом мы вводим известное "надсистемное" ограничение, создаем границу вокруг предзаданного подобия разных, взаимодействующих или не взаимодействующих систем, чтобы как бы осмотреться и разобраться, во-первых, с тем, что такое подобие и что такое различие; во-вторых, чтобы понять, как подобие и различие возможны на границе; и в-третьих, чтобы понять, говорим мы об одних и тех же или о разных подобиях и различиях. Третье: как?Предположим, что "вход" есть предъявление изоморфного различия, а "выход" есть его снятие, или предъявление всеобщего подобия. Предъявление системе: по совокупности целесмысловых параметров соответствия жизнедеятельности системы. Функционально (процессуально) заданная нами форма "входа" реализуется следующими шагами:
На шаге (1) осуществляется допуск до границы; на шагах (2) и (3) осуществляется собственно переход границы; на шаге (4) осуществляется допуск собственно на уровне придания "вошедшему" статуса равноправного элемента системы. Форма "выхода" реализуется следующими шагами:
На шаге (5) задается несоответствие "существования в системе" надсистемным условиям, то есть соответствие внесистемным условиям поведения элемента системы (как международное право и внутренне). Шаг (6) означает фактически объявление локального соответствия "отличий от себе подобных" несущественным - это подлежит проверке на соответствие входа-выхода, выходит ли "бунтующий элемент" непосредственно за пределы системы. Если да, элемент системы теряет права полноценной подсистемы и оттесняется к границам. Шаг (7) - означает предъявление подобий оттесняемого внесистемным условиям и при успешности проверки, на шаге (8) элемент выводится из системы. Отметим, что все (именно так) иные способы проникновения в систему и выхода из системы как обязательное условие должны включать в свой механизм локальное или полное снятие контроля системы за своими границами. Этот момент мне хочется подчеркнуть, как говорится, красным карандашом: важнейшее условие обеспечения жизнедеятельности системы есть условие сохранения ее целостности. Поэтому мне представляется практически необходимым включение в функциональную модель системы подсистем, обеспечивающих целостность системы, выделенных или - когда обеспечение целостности системы осуществляется всеми подсистемами по принципу "специализированной подсистемы нет, но ее функции выполняются". Дополним описываемую картину еще вот каким моментом: все процедуры проверки по условию должны включать в себя некие эталонные конструкции, соответствие которым проверяется на шагах (2), (4) и (6). В этой связи можно предположить, что отсутствие, нечеткость этих конструкций или отсутствие или нечеткость механизмов сравнения ("процедур проверки") и создают то самое "поле катастрофы", описанное выше. Впрочем, все описанное - не обязательно должно произойти; жизнь гораздо разнообразнее и неожиданней всех моделей, особенно жестких; однако, в силу известных информационных ограничений человеку в деятельности, имеющей целесмысловое полагание, необходима хоть какая-то проверяемая модель (те же самые "эталонные конструкции" и "процедуры проверки" - только в над-надсистемном варианте). Кроме условия целостности, есть еще два важнейших условия обеспечения жизнедеятельности: условие сохранения гомеостаза (энергоинформационного метаболизма) и условие сохранения воспроизводимости системы. Энергоинформационный метаболизм означает известную избирательную проницаемость границ (ввод - вывод), а условие воспроизводимости означает возможность копирования (в - отметим обязательно!! - в границах безопасной системно-надсистемной вариабельности) всей системной целостности, включая все три описанные условия жизнедеятельности.
Итак, предположим, у нас есть эта модель.
На уровне элементов:
На уровне связей и функций:
На уровне проверяемых качеств: …и компотИ вот именно сейчас необходимо отметить, что сама подобная систематика ограничивается неявно заданным критерием определенности явной или подразумеваемой цели. Парадокс заключается в том, что для систем, явно или неявно созданных человеком в своих интересах, закономерности описания срабатывают. Так, например, качества соответствия в технических системах обычно вынесены вообще за рамки системы и проверяются заранее. В бизнес-системах и системах IT с разной степенью изощренности, это правило также срабатывает.Однако, кроме прагматических систем, созданных человеком, существует еще и сам человек. В случаях, когда "человеческое" становится "системным качеством" (целое больше суммы частей), мы внезапно сталкиваемся с феноменами, описать которые можно, лишь условно сравнивая с феноменами другого "класса" (метафорически). В "системах", где системное качество - это сам человек, системное качество описывается в терминах иррационального (к подобным системам относятся все или почти все эстетические системы, системы психологии, отчасти антропологические), мы сталкиваемся с вариациями не-системного единства (условно назовем их синергетическими единствами). Возникает противоречие системного описания вне-человеческого "целевого" мира и описания самого человека; в этих случаях мы оперируем в терминах впечатления; за неопределенностью "системы" мы вынужденно обращается к системам хорошо структурированных контекстов (знаний) - что ни больше ни меньше как естественный процесс восстановления целостности (непрерывности) опыта. "Мы с тобой одной крови, ты и я". Ситуация, в которой Маугли говорит эти слова - медведю, птице или змее, - не человеку - уже сама по себе для понимания требует введения контекста -мифологической метафоры, например, инициации через кровь, где сама символика крови обращается к уже совсем другим пластам мифологии. "Ты" приравнивается ("и") к "я" через цепную метафору, в идеале не имеющую окончания. Структурировать воедино контекст и Маугли чрезвычайно сложно, если не невозможно, - мифологические метафоры обращаются к структурам длящегося опыта, целостность которого - в непрерывности. Здесь мы находим второе противоречие - "разрыва" первой и второй сигнальных систем. Дискретность "второй" противоречит непрерывности "первой" при том, что обозначение "сигнальная система" само по себе не более чем метафора. "Я, собственно, не ради этого приходил". Фраза, сказанная на сей раз человеком человеку, в сущности, мало чем отличается от "мы одной крови". Формулировка "ради чего" - это отсылка на определенный континуум актуальных смыслов, касающихся времени, что опять-таки является нам как развернутся метафора. При этом сама упомянутая метафора - это цепочка "гиперссылок" на явно не конечное число возможных смыслов. Собственно, это тоже - некая форма единства, но единства не системного. Вход и выход у человека связаны с подобными несистемными единствами, и в этом смысле чрезвычайно сложно определить (установить границы, "вешки") околосознательное. Очень сложно выделить "духовное" (границы знания и воображения - отсюда сложности с восприятием виртуальности). Повторимся, с нашей точки зрения, мы имеем дело с несистемными разновидностями единства, затруднительно даже сказать, синкретического ли свойства, поскольку сам термин, будучи помещен в контекст, становится не более чем цепной метафорой, замкнутой на себя. Метафорический контекст, замкнутый на себя и одновременно чужой сам себе. Контекст, в котором есть вход для выхода и выход для входа. Контекст, который ну никак не выводим из опыта, или опыт, который не выводим из контекста - главное, не называть его мистическим. Copyright © А.Крамер, 2002-2005
|