«Новые средства и технологии, посредством которых мы расширяем и выносим себя вовне, составляют в совокупности колоссальную коллективную хирургическую операцию, проводимую на социальном теле при полном пренебрежении к антисептикам».
(М.Маклюэн, 1964) Внезапно выяснилось, что дистанционные технологии плохо срастаются с «формами обучения» (коих ровно три – очное, очно-заочное и заочное). Хотим мы или не хотим, но все три формы обучения включают в себя обязательное F2F-взаимодействие (лицом к лицу, face-to-face). Дистант – это по определению взаимодействие «компьютерно опосредованное». Вот казалось бы, все давно известно, – с удаленными и распределенными технологиями взаимодействия мы живем уже лет двадцать как минимум. То же дистанционное обучение известно как бы не со времен радио- и телеуроков, а то и раньше. Массовые онлайн-курсы, занятия по скайпу – этому тоже уже лет десять как минимум. Казалось бы, но когда случился тотальный дистант, вдруг выяснилось, что далеко не все получается компьютерно опосредовать, а то, что получается – часто получается как-то криво и очень не везде адекватно. Так вот, рано или поздно ковид закончится, преподаватели и студенты вернутся в аудитории, и настанет время «разбора полетов». И есть такое подозрение, что адекватно оценить дистант в «аварийной» (как сейчас) ситуации получится только там, где он к моменту «аварии» уже был плотно встроен в очное (а также очно-заочное и заочное) обучение, причем прежде всего – в практические занятия. Причем встроен по доброй воле преподавателя, четко понимающего, зачем и в каких объемах именно в его курсе дистант необходим. А такое встраивание – очень нетривиальная задача. Хотя бы потому, что обучение – это не только выполнение учебных задач, но и главным образом взаимодействие того кто учит и того, кто учится – по поводу решения этих задач. И тут надо точно понимать, что именно из этого взаимодействия нужно «опосредовать», как и зачем. Как это все должно сложить в единую «архитектуру» взаимодействий. И что нужно, чтобы обеспечить адекватность этих взаимодействий. Так что начну с очень простого примера. Представим, что у нас «дистант-практика» – несколько человек из группы «очно» сидят в компьютерном классе с преподавателем, несколько студентов «дистанцируют» из дома, несколько сидят в библиотеке, кто-то в кафе или коворкинге… И вот нужно выполнить студентам очень простую задачу: нарисовать четырехугольник, в котором один из углов острый, 72 градуса. Как бы это могло быть Что для выполнения этого задания понадобится: 1. Векторный редактор, в котором студенты будут рисовать. Единый для всех, и не абы какой, а рисующий нужным мне (преподавателю) способом. Причем редактор, одинаково работающий на компьютере и ноутбуке, на планшете / телефоне – да еще и на четырех операционных системах (Win, MacOS, Android, iOS).
2. Далее: я хочу видеть на занятии в реальном времени что, и главное, – как студенты этот рисунок делают, – а значит, мне нужен доступ к «рабочему окну» программы у каждого. Чтобы видеть процесс и, при необходимости, – перехватить и поправить. Плюс к тому, может понадобиться вариация этого задания – скажем, рисовать в парах, – и следовательно, для этого нужен взаимный доступ студентов к «рабочим окнам» программ друг друга. Тут ведь вот какая история… допустим, педагог показывает, как правильно делать, – пальцами на экране планшета. Но у одного студента - телефон, а у другого – компьютер, и работает он на компьютере не пальцами по экрану (как на телефоне и планшете), а мышкой. Получается, что работа педагога как минимум удваивается: сначала показываем тому студенту, кто с телефоном, потом словами объясняем второму, куда тыкать мышкой и что нажимать на клавиатуре. Так вот пусть тот студент, который уже понял, покажет тому, кто еще не понял. Поехали дальше, что нам еще понадобится?
3. Чтобы результат работы, в том числе промежуточный, сохранялся на облаке или на сервере и был доступен в любой момент с любого устройства. Плюс какое-то подобие почты для пересылки файлов и переписки. Ладно, вроде бы все в первом приближении… нет, еще пункт седьмой: компьютеры нужны для преподавателя и для каждого студента. С этой самой программой. Или планшеты, или телефоны с этой же программой-приложением. И чтобы наш векторный редактор одинаково хорошо работал и на старых, и на новых компьютерах. И на разных версиях операционных систем. И при разных разрешениях экранов. Я же говорю – фантазируем... И это одна, простенькая задача. А ну как если это задача сложная, да еще и комплексная? А если этих задач десяток – полтора для одного предмета в одном семестре? А если хотя бы треть задач связана с групповым взаимодействием, когда нужный результат (продукт) делают сразу несколько студентов, да еще используя несколько программ сразу? И моментально у нас появляется весьма развесистая общая пользовательская среда с доступом каждого студента ко всем программам сразу. В этой среде есть личные «рабочие столы» студентов с доступом преподавателя к этим «рабочим столам». Плюс система доступа студентов (гибко настраиваемая) к «рабочим столам» друг друга – и система настраиваемых же «групповых столов». Так ведь и это еще далеко не все. А самое главное – в том, что и для «правильных» способов получения результата (а их всегда больше чем один), и для «неправильных» – нужно продумать, с точностью до отдельных процедур, взаимодействие преподавателя и студента с этой самой «электронной средой». Если у нас еще нет готового векторного редактора, на основе этих «пользовательских алгоритмов» будет составлено техзадание для программистов. А если подходящий векторный редактор у нас есть, «пользовательские алгоритмы» станут инструкциями к «человеко-компьютерному взаимодействию», хотя бы на уровне Quick start. И это та работа, которую за педагога никто не сделает, – и так для каждого задания, каждого занятия, каждого курса. Еще раз: преподаватель, помимо собственно основной преподавательской работы (работы-1) выполняет на дистанте обязательную работу-2: работу координатора взаимодействия себя и студентов с этой электронной средой. На каждом дистанционном занятии каждого курса. Ау, социологи да антропологи, кто-нибудь бюджеты времени педагогов считал?
Да, вот еще что нужно: большой экран педагогу, а лучше два: ведь одно дело, когда пять – шесть человек в группе. И совсем другое, когда 10 – 12. А если практика одновременно у 20-ти студентов? Это я о потоках внимания: в любом случае педагогу придется одновременно (и желательно без потери внимания) держать их всех в поле зрения на своем экране. И чем студентов больше, тем или больше экран, или мельче картинки, а это – избыточное напряжение зрения. (Гигиена труда? Да, что-то такое слышали...)
Как-то неожиданно много всего получается, без дистанта было как-то сильно проще… Например, так: признать, что на дистанте качество обучения (что бы мы ни понимали под этим) изменится в любом случае. Гамбит с жертвой качества У нас есть ровно два варианта отношения к дистанту – по формуле архитектора Луи Салливана: или форма следует функции, или наоборот. Или функция (в нашем случае конкретный образовательный результат) диктует, какова будет форма (точнее, формат образовательной платформы со всеми вытекающими) – или наоборот. Если у нас форма следует функции, то функционал дистанта определяется теми, кто учит, а проверяется теми, кто учит и учится – и только ими. Причем функционал закладывается с хорошей вариативностью (все студенты разные). А раз так – система в процессе разработки должна многократно и тщательно тестироваться. И быстро переделываться при необходимости. Причем сам «контент» задач нужно разрабатывать в связке как минимум с когнитивными психологами. И все элементы человеко-компьютерного взаимодействия должны разрабатываться в плотной сцепке с инженерными психологами и юзабилистами. Если же наоборот, функция следует форме, то конкретные образовательные результаты в каждом случае будут полностью зависеть только от доступного функционала дистанционной образовательной платформы. Вот что заложили программисты и менеджеры в платформу, исходя из собственных представлений об эффективности и удобстве обучения (и стоимости работ) – вот ровно то и будет доступно. И более того: будет достаточно будет появиться любому новому относительно массовому устройству, технологии или программе, чтобы под них тут же начали подгонять задания, учебные процессы и т. п. Просто потому что (внезапно) так стало модно. Или стало «положено». Или придумали новую «дорожную карту». Или оно дешевле (а то и вовсе «бесплатное»). Или потому, что понравилось какому-нибудь «высокому лицу». И в этом случае произойдет совершенно логичное (а с учетом 900 часов педагогической нагрузки – так и вовсе неизбежное с точки зрения минимизации усилий) упрощение образовательных программ: мы будем давать только то, что позволяет сделать платформа. А дальше автоматически, коль скоро у нас дистант – это всего лишь образовательная технология, – упростится и обучение на «традиционном очном».
Это такой своеобразный гамбит с жертвой качества. И вот представьте себе такое светлое будущее «обычного» вуза: длинный коридор, из него вереница дверей ведет в комнатки-клетушки с компьютерами и прочей техникой – в них сидят преподаватели, ведущие на дистанте практические занятия. Все лекции по всем предметам уже давно записаны на видео лучшими профессорами Самого Главного Вуза Страны (нечто подобное предлагалось пару лет назад); преподаватели всех Не-Главных вузов лицензированы Самым Главным для проведения практических занятий по этим лекциям. Комплекты оборудования преподавателю и студенту выключать (даже частично) запрещено. Отступать от образовательной программы даже в деталях – запрещено. Игнорировать предупреждения, команды и рекомендации системы (которой управляет и которую «на лету» оптимизирует искусственный интеллект) – строго запрещено. Нарушение запретов влечет штрафные санкции, а при повторе – немедленное отчисление или увольнение. И кстати, не надо обольщаться – искусственный интеллект будет не заменять людей, не помогать людям (включая и госуправление), а руководить ими. И более того – он уже ими руководит. По своим, далеко не всегда человеческим правилам. Шутки в сторону: еще в 2016-м тогдашняя CEO корпорации IBM Джинни Рометти заявила, что «машинное обучение» лежит в основе рынка на $2 трлн. В отчете «Цифровая экономика-2019» Конференции ООН по труду и развитию (UNCTAD) говорится, что совокупная стоимость компаний цифровых платформ с капитализацией более $100 млн оценивалась еще в 2017 году более чем в $7 трлн, а июльский 2020-го года доклад ВЭФ прогнозирует $60 трлн дохода только с «цифровых экосистем» к 2025 году. Если же на этом фоне прикинуть в целом количество тех, кто оказывает «образовательные услуги» и тех, кто их «потребляет», то высшее образование (с мировым рынком в $2 трлн)– это настолько «вкусный» корпоративный клиент, что по своей воле никто от него не откажется, думать забудьте. И наплевать, что далеко не во всякой реальной профессиональной деятельности дистанционное взаимодействие – действительно необходимая и реально практикуемая часть. Так что если преподаватель сам не определит, что именно ему необходимо «цифровизировать» и «дистанцировать» в своих курсах, как и зачем – архитекторы образовательных платформ это сделают за него. Идет игра, и игра серьезная.
Представляем игроков: с одной стороны – сторонники тотальной «цифровой трансформации» образования (на платформах с виртуальной и «дополненной» реальностью, с «интернетом вещей», с «большими данными», искусственным интеллектом и тем самым машинным обучением). И вот прямо сейчас на наших глазах разыгрывается «дистанционный гамбит с жертвой качества» обучения ради официального и общественного признания дистанта самостоятельной формой (а не «технологией») обучения. Выигрыш «цифровизаторов» в этой игре – признание дистанта более эффективной формой обучения, чем традиционное очное. Выигрыш «академистов» – признание дистанта существенно менее эффективной формой обучения, нежели классическое очное (а также заочное с «вечерним»), – пусть даже и с элементами дистанта. Игра началась. Сделаны первые ходы в партии: все эти конфликты с жалобами на «ухудшение качества» и требованиями «перерасчета» для студентов платного обучения (а таких в России, по данным ВШЭ, почти половина всех студентов) – это именно оно. Пресловутый законопроект, предлагающий снижать стоимость обучения на дистанте для студентов-«платников», поручение премьер-министра «проработать вопрос» снижения оплаты за дистант, и даже признание министра науки и высшего образования, что «качество удаленного обучения хуже, чем качество очного» – это все оно самое и есть.
Запасаемся попкорном. Что там на «очном»? Очное обучение предполагает прежде всего создание контролируемой и трансформируемой в реальном времени, конкретно под данную группу и данное занятие, обучающей ситуации. Абсолютно необходимый элемент такой обучающей ситуации – возможность индивидуального вмешательства в выполнение учебных задач в момент освоения знания или умения. Причем, как вмешательства педагога в работу студентов, так и вмешательства самих студентов в работу друг друга. В аудитории возможен ситуативный подход, исходя из индивидуальных и часто непредсказуемых реакций студентов на задание, на преподавателя и друг на друга. На дистанте классическое «триединство места и времени действия» разорвано. Нет там этой обучающей ситуации, ибо в подавляющем большинстве случаев любые индивидуальные реакции оказываются или недостоверными, или попросту недоступными для хотя бы наблюдения.
Это особенно заметно при использовании технологий конференц-связи (вроде Зума), где чуть ли не нормой этикета стало выключение студентами микрофонов и видеосвязи на групповых занятиях. И надо понимать, что эта «новая нормальность» появилась, помимо банального нежелания, в силу еще нескольких важных причин. И, к слову, это ведь еще история о почти тотальной неприспособленности многоквартирных жилищ к жизни на дистанте – они проектировались под совершенно другой способ жизни, в котором человек работает на «рабочем месте», и это место вовсе не там, где он живет. И более того – очень и очень многие здания вузов (из тех, у которых нет своих кампусов) по большей части в своих планировках тоже не предполагают трансформаций под «дистанционную» работу. Вообще, от слова «никак». Можно, конечно, сделать «виртуальную копию» здания вуза или (пока еще) не существующего кампуса – в «майнкрафте» или в любом другом «виртуальном мире» – но даже если там и будут максимально тщательно проработаны виртуальная среда и аватары – все равно эти аватары будут не более чем «нейроинтерактивными симуляциями», которые закреплены за тем или иным персонажем игры (а персонажи, приказом ректора – за студентами). Ну и плюс к тому дополнительные расходы на VR-очки, системы захвата движения, а там, глядишь, и недорогие VR-костюмы когда-нибудь подоспеют. Круто? Круто, кто бы спорил. Натурально, Диптаун 23 года спустя… Но только вот ни о какой адекватной очному обучению обратной связи (не говоря уже и об «эмоциональной поддержке») в таких условиях речи нет от слова совсем. А вот еще какая незадача: пока что тело человека не устранимо из обучения каким-либо практикам: любые умения требуют навыков точных телесных движений – при общей телесной скоординированности и в связке с точными осязательными или проприоцептивными реакциями. А ведь есть еще запах и вкус… На данный момент развития технологий, скажем так, технически невозможно целостно воспроизвести в любой компьютерно опосредованной среде ситуацию очного межчеловеческого взаимодействия. В офлайне есть жизнь. И в вузе обучающие ситуации создает сама физическая среда, когда люди неожиданно встречаются в коридорах, и в результате завязываются совместные дела, учеба, проекты, отношения. Это взаимообмен вне учебного времени, внезапные диалоги студентов с преподавателями после занятий, – в общем, то, что итальянский философ Джорджо Агамбен называет studentato come forma di vita – «студенчество как форма жизни». Так вот, нет в дистанте этой «формы жизни». Преподаватели и студенты сидят каждый в своей комнате, в своем углу, на своем стуле, в своей позе перед своим устройством. Часто не настроенным, зависающим, старым, медленным и то и дело выходящим из строя. Вот кстати, интересный вопрос – потребуют ли студенты компенсировать им расходы на техобслуживание, апгрейд, а то и замену компьютеров? Ведь студенту (в отличие от педагога) не скажешь «а в чем проблема, берите кредит» – закон запрещает «обусловливать приобретение одних товаров (услуг) обязательным приобретением иных товаров». Н-да. Так что… вот все-таки взять и просто перенести традиционное очное, «вечернее» или заочное обучение (как они исторически сложились) на дистант – не получается. И вряд ли получится в обозримой перспективе. Но поскольку навыки дистанционной работы могут понадобиться выпускнику – их нужно осваивать. С четким пониманием, что если у нас форма следует функции, то потребный функционал «дистанционки» должен определяться преподавателями и только ими. При таких раскладах архитектура дистанционной образовательной платформы может представлять собой что-то вроде виртуального «фаб-лаба» – то есть виртуальной среды с наборами инструментов, некоторые из которых определенно нужны для курса, а некоторые только могут, но вовсе не обязательно понадобятся. С пустыми «полками» на виртуальных «стеллажах» – чтобы, когда появится новый инструмент, так чтобы и для него нашлось место в системе. При таких раскладах и ядро системы, и все его модули-»кирпичики» должны быть свободно распространяемыми и с открытым кодом, чтобы изготовить новый модуль системы мог при необходимости любой из тех, кто это умеет делать. И тогда дистант мог бы встроиться в очное легко и красиво. Мог бы. Потому что позволить себе такую систему может разве что очень богатый вуз (потому что время и деньги). И еще такое вот «бы» – эта система уже не будет интеллектуальной собственностью, которую учредитель вуза может контролировать. Система контролирует процесс обучения, но вуз не контролирует систему. Утопия-с... Да, и еще одно. Для всего этого большого и красивого дистанта нужна Инфраструктура. Вот именно так, с большой буквы. Гладко это на бумаге... Сеть – это физические устройства с устойчивой связью с другими физическими устройствами. Это устройства, устойчиво работающие при высоких нагрузках на сеть. Для конечного пользователя это их рабочие компьютеры (планшеты, телефоны) и устойчивые, условно «домашние» сети с выходом в интернет. Нужно, чтобы интернет-провайдеры были сами заинтересованы в этом быстром и устойчивом интернете, в том числе и мобильном. Нужно просчитанное взаимодействие провайдеров без потерь трафика – на случай, к примеру, «аварийных» ситуаций, когда посреди занятия «кончился интернет»… Попутно вопрос: стоимость интернета на дистанте входит в стоимость обучения или как? Далее: сама система (конкретная платформа) должна иметь физическую инфраструктуру, устойчивую к отказам и предельным нагрузкам. Инфраструктуру (расширяемую!) бэкапа и хранения, в том числе видео-аудио. Серверную инфраструктуру, ответственную за работу непосредственно ядра и конкретных программ (для традиционной сервер-клиентской и «облачной» архитектур) – или компьютеры повышенной производительности для одноранговых (p2p)-сетей. Это все – физическое оборудование. А значит, у нас (внезапно!) появляется очень большая, весьма распределенная и очень быстро работающая инженерная служба с колл-центром и техподдержкой, у которой уже есть весь необходимый запас устройств и запчастей для быстрой замены и ремонта. А вот их где взять? Устройства и компоненты, я имею в виду, – причем много и относительно сразу. Мы ведь их (устройства и комплектующие) производим, мягко говоря, недостаточно (а производство, например, NAND-памяти, на которой строятся твердотельные SSD-диски, так и вовсе отсутствует). А здесь нужно именно производство. Потому что будет потребность в очень больших объемах. Потому что сборка из готовых импортных компонентов – это всегда очень немаленькие лицензионные расходы. И, вдобавок, очень серьезная зависимость от логистики, от производства комплектующих, от внешнеполитической обстановки, экономической конъюнктуры, курса валют… А ведь у нас еще и армия программистов: задача-то «с подгонкой по фигуре»... И пара батальонов психологов и социологов (для начала) – для вящей точности этой самой «подгонки».
Но допустим – допустим, у нас есть люди, ресурсы и деньги.
Такие вот... 72 градуса. Цена протеза Вынужденный переход на дистант чем-то смахивает на эдакую операцию массового протезирования в военно-полевых условиях. Только вот это не приживление протеза вместо отсутствующей руки или ноги, а – рядом, вместе с ними. Приживление протеза к работающему организму. Протез прикрепили, руку привязали к туловищу – теперь про живую руку забыть, работаем только протезами. Строго по Маклюэну: «Любое изобретение и любая технология представляют собой внешнюю проекцию, или самоампутацию, наших физических тел». Рука есть, но пользоваться рукой нельзя. Только протезом. И это не эксперимент. Работая протезом, нужно получить примерно такой же результат, как если бы работал живой рукой. Засчитываются только эффективные попытки. Непонятно? Это я вот о чем: на дистанте с помощью «цифропротеза» надо получать примерно такой же результат, как при очном обучении. У кого-то получилось. У кого-то нет. Кто-то мог, но не делал; кто-то делал, но не получилось; у кого-то получилось, но не то, что ждали. Да и не ждали, на самом деле; максимум – предполагали.
Ждем неизбежного разбора полетов. И очень может быть, что в ходе этого разбора, – не сразу, конечно… но, что называется, highly likely – встанут два взаимосвязанных вопроса. Счет, пожалуйста. Казалось бы, нужно «всего лишь» подсчитать, какие работы и в каких объемах на самом деле выполняет преподаватель и сколько на самом деле эти работы стоят. Какие конкретно «услуги» оказываются студенту и сколько на самом деле эти услуги стоят. В разных регионах и разных городах – отдельно. Для каждого вуза – отдельно. Казалось бы – это потому, что все студенты и преподаватели – разные. И в каждом конкретном случае, при сохранении общего «алгоритма обучения» вклад отдельно взятого педагога в общий процесс «оказания услуги» отдельно взятому студенту может быть очень и очень разный. Мало того, вклад педагога на первом курсе может дать эффект только на третьем курсе или на четвертом, – но может и вообще ничего не дать одному студенту, но сработать у другого. А может и вовсе не сработать... Еще одно «казалось бы» – такая важная особенность «образовательной услуги» – она есть то, что называется experience goods, и сколько на самом деле стоят оказанные услуги, сколько на самом деле стоит вложенный труд, мы узнаем только тогда, когда эти услуги будут полностью потреблены, – а это минимум через четыре года после поступления абитуриента на бакалавриат. При таких раскладах прямой оценкой качества оказанной услуги будут рекомендации выпускников и работодателей абитуриентам и их родителям с одной стороны, и добровольные пожертвования выпускников и работодателей в эндаументы вузов – с другой. Статистически значимой эта оценка станет по минимуму лет через десять – когда качество обучения оценят выпускники второго поколения (пришедшие в вуз по рекомендациям первого) и их работодатели. Ну и если к тому моменту эндаументы в отечественных вузах станут если не массовым, то хотя бы привычным явлением. Еще раз: специфика «традиционного» высшего образования как такового в том, что полная стоимость работы преподавателей выясняется, как правило, очень и очень нескоро, да еще и очень неточно. Педагогическая «эффективность» педагога высшего образования в общем смысле связана лишь с вероятностью того, что студент захочет и будет применять полученное знание или умение за пределами курса, который ведет преподаватель. За пределами обучения, после получения диплома. И пойдет ли студент «работать по специальности» – это ведь не только от педагогов зависит. Да и доучится ли до конца - тоже вопрос. Потому что студент – вместе со своим педагогом – уже попал под действие бизнес-заклинания «muto» (оно же «мир меняется слишком быстро»). В силу этого заклинания, через полтора года (или десять лет) придется переучиваться и начинать карьеру с нуля. При таком раскладе (в силу все того же заклинания) вполне оправданы и недоверие к диплому, и идеи именного диплома, и «микростепени» – потому что нужно делать ставку на «умение непрерывно учиться», на краткосрочные курсы и быструю наработку новых «компетенций». На блиц-обучение. На тотальную цифровизацию, на прекариат на фрилансе и вообще на «digital nomads» («цифровых кочевников») как образ жизни – в перспективе. К тому же еще трехлетней давности глобальный опрос Ipsos показал, что 67% молодых людей 16-24 лет считают, что высшее образование необходимо, чтобы быть успешным. Так что спрос есть. Опять же, тысяча лет академической традиции и консерватизм самой системы образования, проверенные «временем и дорогами»... Никто ведь не станет упразднять само высшее образование с его, пусть и выдуманными, преимуществами. Оно просто станет другим. Для этого нужны несколько больших университетов (БУ), располагающих своими ИЭДО – «интеллектуальными экосистемами дистанционного обучения» (это раз), соответствующий «экспериментальный правовой режим в отдельных отраслях экономики и социальной сфере» (два, формулировка отсюда) и некоторое количество «образовательных организаций» (ОУ), упрощенно лицензированных под «исключительно» онлайн-обучение (это три). Далее БУ объявляют себя «инфопосредниками», каковые за деньги предоставляют доступ ОУ к своим ИЭДО. Эти самые ОУ («независимые исполнители») будут принимать студентов на учебу в БУ по специальным ускоренным онлайн-программам, с выдачей дипломов БУ «онлайн-образца». Впрочем, этими ОУ смогут в «экспериментальном» порядке стать совершенно любые компании и предприниматели, имеющие лицензию на «исключительно онлайн» и способные купить доступ к ИЭДО… В таких «убер-университетах» живые преподаватели могут понадобиться (из числа тех, кто успешно самопротезировался) разве что для проведения вводных курсов пользования ИЭДО да на правах «консультантов колл-центров техподдержки» БУ или ОУ, – помогающих решать проблемы взаимодействия студента с этой, с позволения сказать, »экосистемой»... Общество к этому почти готово: «семь из десяти взрослых во всём мире (72%) думают, что через пять лет высшее образование в их стране как минимум наполовину перейдет в онлайн», и только 7% считают, что останется полностью очным (ноябрьский отчет о глобальном онлайн- опросе Ipsos для Всемирного экономического форума). Однако тот же опрос показывает, что на вопрос, стоит ли очное образование уплаченных денег, «да» или «почти да» отвечают пока всего лишь чуть больше половины (52%) опрошенных (при 36% суммарного «нет» и «почти нет»). Да и то, разброс этого «да» – от 22% (Италия) до 81% (Китай). Россия показывает 36% «да» против 51% суммарного «нет»; для США разница между «да» и «нет» – всего два процента (47% против 45%) – но это при почти $1,7 трлн суммарных студенческих займов…
Так что «цифро-оптимистам» надо еще немножко поднажать, упирая на то, что качество «цифро-высшего» будет ну почти такое же, как на традиционном очном, но существенно дешевле. Как это у классика – «падающего подтолкни»? И получится тогда дивный новый мир, в котором «университет как форма жизни» будет нужен для подготовки только той «золотой тысячи» специалистов с самостоятельным и мышлением, от которых будет зависеть в перспективе прогресс «полутора тысяч миров»… Так что еще большой вопрос, надо ли будет после ковида снимать свои «дистант-протезы» да убирать их куда подальше, – телеграм-канал «Научная изнанка», помнится, прогнозировал конец трансформации классической вузовской системы образования уже через год или два… Вопрос, что называется, на миллион долларов, – стоит ли возиться с проектированием «дистанта» и его совмещением с очным обучением. Как это говорят, «работает – не трогай»?
Только вот нашивочку на свой «цифропротез» мягонькую приладить – точно не повредит.
(ноябрь 2020 - январь 2021)
|