Проект МУЗА - А.Крамер. Конкурс и\или фестиваль

На Берлинале прошлого года его директор Дитер Косслик декларировал три приоритета кинофестиваля – политика, футбол, секс. (из статьи С.Рудинского)

В этом году Ю.Гладильщиков в рецензии о ММКФ-2006: "Функционерам Московского давно пора бы громко произнести некую внятную фразу, которая помогла бы и им самим структурировать свою деятельность, и кинобизнесменам с журналистами четко понять, чего же ожидать. Например: мы играем роль культурного моста между Европой и Азией. Или: мы забили на мэтров, но пытаемся на ранней стадии распознать и сделать модными молодые таланты".

Или - или. Естественно, поскольку любой конкурс (а последние лет 10 любой фестиваль - это прежде всего конкурс) может преследовать всего две цели: опровергательную и доказательную. В разных пропорциях, но обязательно с преобладанием одной из них. Доказываются (либо опровергаются) преимущества некоторого "верного курса" по принципу "с кем вы" или "против кого дружим". Опровергатели пользуются риторикой, отсылающей к ценностям авангардности, новизны, "забивания на мэтров"; "доказатели" пользуются риторикой, отсылающей к ценностям традиционности, устойчивости.

Почему конкурс? Потому, что конкурс - один из немногих механизмов, вовлекающих наиболее активную часть культуры. Потому что конкурс априорно нацелен на удержание или формирование элиты, на пропаганду господствующих тенденций современной культуры, будь это тенденции науки, искусства, политики или "образа жизни" (те же "пивные" или "ресторанные" фестивали).

"Фестивали и награды придают силы нашим бесконечным усилиям. Они играют важную роль в продвижении качества - с точки зрения творчества и с точки зрения исполнения. Они помогают нам отметить и оценить хорошие работы, обсудить, что делает их лучшими, понять изменения, происходящие из года в год".
Это сказано по поводу фестиваля рекламы.

Итак, держим в уме подмену слов: говоря о фестивале, имеем в виду конкурс. У конкурса есть как бы два "измерения" идеологии (т.е. теоретически высказанного мировоззрения). Первое: измерение "предметное" (по принципу "я делаю новое, и поэтому я новатор"). Второе - "человеческое" измерение: "я новатор, поэтому то что я делаю, есть новое". Первое ориентируется на результат. Второе - на людей. Первое оценивает "господствующие тенденции" или "тренды" в своей области культуры и находит для результатов своего творчества подходящее "правильное" место. Второе оценивает "бытийную", а следом и "социальную значимость" высказанной "правильности" для достаточно широкого круга людей. Итак: что ты делаешь и кто ты есть. Вот, собственно, два определяющих момента конкурсной идеологии.

Допустим, мы забили на мэтров, и распознаем молодые таланты.
Пусть мы определили господствующие тенденции в современной культуре так: "Прежде всего это привлечение сверхсовременных технологических средств для сокрытия полного отсутствия содержания" (С.Летов в рецензии о ММКФ 2003-го). Подходит равно и для научной конференции, и для фестиваля авторской песни, но дело не в этом. Пусть это и есть та практическая новизна результата - в этой тенденции можно вполне найти некое "правильное" место. Далее нам нужно понять "социальный аспект".

"Работа начинается, когда фестиваль закончен, чтобы люди понимали, для чего они тратили деньги, сюда приезжали, важно, чтобы они заработали какую-то славу на этом фестивале." (Влад Васюхин, обозреватель Sostav.ru - про уже поминавшийся фест рекламы). Здесь важно понять, что заработанная слава - она в несколько более широком контексте, чем в своей фестивальной тусовке. Есть старая театральная поговорка: "успех театра виден на кассе". Сколько людей заинтересовалось, сколько купило альбомы, кассеты, ноты, диски. Сколько этих дисков ушли в пиратское плавание. Куда и кто начал приглашать победителей. Но и это не главное: главное - чтобы люди оказались "правильными" - "Те, которые на следующий день будут играть, пойдут на репетицию, и те, кто пойдет на следующий день в другой театр и будет думать, сопоставлять. Одни сопоставлять с собственным творчеством, другие - с тем, что они видят в других местах, соотносить это с театром, а значит с жизнью" (Р.Должанский в интервью о фестивале NET).

Опять "правильность", что ты с этим делать будешь... Опять процитирую Р.Должанского: "Само понятие Нового Европейского Театра существует на уровне ощущений, а не в конкретно сформулированных параметрах, в которые он укладывается <...> Весь вопрос в том, что сделать быстрее: научить менеджера интересоваться искусством, понимать искусство, или научить критиков считать и находить деньги?"

И получается, что конкурс - это личный проект одного человека, ощущения которого достаточны для достаточно широкой группы людей, чтобы на эти ощущения ориентироваться. Пусть так, пусть "интуитивно понятный интерфейс". Не важно, в сущности. Важно другое: состоявшийся конкурс "нового" уже по факту есть часть уже существующей "традиционной" культуры. Второй конкурс уже не будет полностью "опровергательным" - он уже в известной части "доказательный". Про десятый и говорить не приходится: он обязан декларировать те принципы, против которых выступал с начала - ведь то, что он демонстрировал нового, поглощено "традиционой" культурой, ассимилировано практикой. Да и сам фестиваль - часть этой практики. И задача "громко произнести некую внятную фразу, которая помогла бы и им самим структурировать свою деятельность" - невероятно сложна в силу внутренней противоречивости. Ведь это конкурс "нового" - и следовательно, нужно организаторам держать в уме "на два шага вперед" тенденции современной культуры - но как это сделаешь, если "понятие существует на уровне ощущений"?

В этом "опровергательные" смыкаются с "доказательными".
"Сейчас ничего на уровне мирового значения наши хореографы пока создать не в состоянии" - это В.Гергиев сказал в связи с международным балетным фестивалем прошлого года. "В данной ситуации Гергиев видит только один выход – доверять молодым и приглашать западных звезд". Но черт его знает, что придумают молодые - и уже в этом "доказательный" конкурс несет в себе вирус "опровергательного". Иной выход: сузить специализацию, отобрать критерии, и пусть конкурс будет не "интересным", так хоть "самодостаточным" (это предлагает "Эксперт" по поводу того же ММКФ-2006).

То есть "человеческое измерение" идеологии в обоих случаях (и конкурса "доказательного", и конкурса "опровергательного") сводится, по сути, к формуле доверия вкусу (ощущениям) организатора - и соответственно, приглашаемым им участников. Это справедливо, как представляется, не только для искусства (где с объективностью критериев вообще проблема), но и для науки, поскольку там не только "доверие сообщества" весьма формализовано, но и критерии - хотя на уровне парадигмы аксиоматический аппарат тоже сущестувет "на уровне ощущений правильности". Формализация в конечном итоге ставит достаточно жесткий порог для участия, хотя и в этих случаях право организатора приглашать участников "на свой вкус" не ставится под сомнение.

Конкурс формирует или удерживает элиту - так как это чувствует организатор (который по самому факту организаторства обозначает себя "чуть выше" элитного уровня). В этом смысле мы имеем дело с чрезвычайно занятным механизмом воспроизводства иррационального в культуре, и главным носителем этой иррациональности становятся...ценности.

"И получается, что конкурс - это личный проект одного человека, ощущения которого достаточны для достаточно широкой группы людей, чтобы на эти ощущения ориентироваться" - так ли это? Каковы должны быть эти ощущения, чтобы возникла возможность у других на них ориентироваться? Вот, собственно, вопрос. Под несколько иным углом зрения встречался мне этот вопрос в дискуссиях о том, что писателям не хватает "пассионарности", дабы занять подобающе им место духовного ориентира. В-общем-то вопрос из серии "кто ты и каков ты" (по-видимому, вопрос "а что ж ты делаешь" оставлен за скобками).

Итак, допустим, во-первых, что ощущения и чувства г-на NN достаточно сильны, обильны и разнообразны. Допустим далее, что г-н NN обладает способностью рассказывать об этих ощущениях и чувствах. Допустим также, что г-н NN вполне осознает, что рассказы его суть суждения его, г-на NN, вкуса. Какими качествами должны обладать суждения г-на NN, чтобы г-н, скажем, ZZ, ощутил, скажем так, сродство этому мнению? Чтобы высказанное г-ном NN слово "отозвалось" в г-не ZZ такими же - родственными - чувствами,- сильными, обильными и разнообразными? Ведь мы не сделали допуск на то, что произвольный г-н ZZ способен на такие чувства; впрочем, мы не допустили также, что г-н ZZ также способен рассказывать о своих чувствах и ощущениях. Впрочем, это не важно. Г-н NN говорит убедительно, прочувствованно, это уж г-н ZZ способен понять, и делает вывод: для г-на NN высказанное как минимум сущностно важно, коль скоро он так возбудился. так ли уж это важно для меня, думает ZZ и, возможно, анализируя, связывая с собственным опытом, приходит к выводу, что да, важно. Вот это "эмоциональное априори", собственно, и выступает знаком важности, и коль так, то и ценности.

Эмоциональность, сама по себе, - знак, указывающий на ценность. Черт ее знает какую, - важно, что она там где-то есть. Это подразумеваемое (ведь ни NN, ни ZZ не сформулировали саму ценность, но оба полагают ее наличие) становится первой связкой, в принципе достаточной для того, чтобы ZZ ощутил известное сродство с NN. Но может не совпасть. "Чего он так расшибается из-за этих актеришек?" - морщится г-н XX, для которого главное - холодный и трезвый расчет. Тоже ведь "эмоциональное априори", только с другим знаком. Но, каковы бы ни были внутренние ощущение г-на NN, внешне он озабочен, взвинчен, негодует или как-то иным способом активно эмоционирует. Или же, иным способом, дает понять, что он предельно эмоционально вовлечен, но поскольку в данном обществе эмоционировать неприлично, он охлаждает голову и переходит на язык цифр.

И что ж он говорит?

К примеру, вот что: "...возьмем уважаемых деятелей музыкальной культуры. Совсем застыдили власть за мизерные зарплаты музыкантов столичных оркестров. Приводят убийственную статистику: сколько получает оркестрант где-нибудь в Новой Зеландии или глухом американском захолустье и что он на эти деньги может себе позволить. Власть покраснела. Президент отвалил нескольким оркестрам многомиллионные гранты. Теперь оркестранты – короли. Получают в месяц и по 2, и по 3 тысячи тех единиц, о которых скоро нельзя будет говорить в печати. Но вот в чем проблема. И о чем, кстати, наша творческая интеллигенция предпочитает не говорить вслух. В городе Москве у нас 25 (ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ!!!!) оркестров. Покажите любой другой город, который сможет выдержать такой террор классической музыки! А мы ведь особые. Мы – можем! Но наша дорогая интеллигенция стыдливо не сказала столь презираемой ею власти (вероятно, чтобы не расстраивать): "дорогая ты наша, давай-ка для начала сократим число оркестров в стольном нашем граде хотя бы втрое. Глядишь, качество исполнения повысится (музыкантов можно будет отбирать по конкурсу, а не видеть одних и тех же исполнителей во всех оркестрах). Да и нам, грешным з/п в три раза повысим. А с повышением качества увеличится посещаемость. Сборы вырастут. Опять нам приварок. Просто? Даже слишком. В оппозиции легче быть".

Дяденька призывает... к конкурсу, имея в виду предельно простую схему: конкурс возникает в ситуации дефицита ресурса: кто собственно, достоин заиметь данный ресурс. Но тут, помимо всего прочего, вступает в силу "человеческий фактор" - а кто будет определять, кого сокращать? Очевидно, что определяющий имеет власть не над одним оркестром, а над всеми, и что сокращая, он искусственно увеличивает ценность ресурса.

Между прочим, это стандартный ход любого фестиваля, где существует предварительный отбор в конкурс (по итогам прослушиваний, мастер-классов, мастерских). В системе образования подобная конструкция также существует - в модели предварительного отбора под видом консультаций. Здесь прослеживается еще одна занятная линия. Если конкурс так или иначе формирует или удерживает элиту, то организатор, как владелец ресурса, по самому факту организаторства обозначает себя "чуть выше" элитного уровня. И если элита формирует мнение, то "чуть сверхэлитность" дает организатору конкурса еще одну степень свободы - открещиваться от мнения элиты по принципу "чем я тебя породил... и отошел на три метра".

Заметим, речи нет о том, чем занимаются NN, ZZ или XX. Важно, кто они ("чьи они", чьему мнению сродны). А конкурс на соискание вакантной должности все чаще оформляется как фестиваль (по определению толкового словаря, "праздник, сопровождающийся показом достижений"). Одно реалити-шоу "Соискатель" чего стоит... Происходит отстранение от предмета деятельности, происходит размывание предметной области - и образуются новые фестивали, дабы появилась возможность увидеть еще одну "реальную картину того, что творится в России" (например, с мюзиклом: "Легко можно предположить, какие жаркие дискуссии будут вестись не столько по поводу качества предложенных спектаклей, сколько по вопросу их жанровой принадлежности").

Человек устроен сравнительно просто: у него есть сравнительно немного эмоционально значимых тем. Эти темы обладают качеством "априорной значимости", они составляют определенный ценностный центр, который проще всего сравнить с неким множеством кругов, частично пересекающихся друг с другом. Людей и их мнения проще всего показать как точки, лежащие внутри этих кругов (подмножество людей принадлежит множеству тем). Так или иначе незнакомые люди и мнения оцениваются исходя из априори ценностного центра и далее либо входят в него, либо нет.

Этому же принципу соответствует способ организации оргкомитета любого фестиваля: люди подбираются, исходя из соответствия их позиций правилу эмоциональной значимости, - они в определенной степени дублируют тематику ценностного центра того одного человека, который, собственно, и определяет идеологию проекта. Здесь нужно подчеркнуть, что любой фестиваль, любой конкурс всегда является проектом одного человека, проектом авторским.
Несмотря на то, что ценностные центры членов оргкомитета во многом пересекаются, всегда находится кто-то один, кто инициирует сбор, кто знает и умеет чуть больше, чуть более активен, более эмоционален. Эмоциональность и знания в данном случае важнее всего, а должность и власть - все же разные вещи. Кроме того, темы ценностного центра связаны друг с другом в определенной (назовем ее условно "духовной") зависимости, согласно определенному принципу - и этот принцип организации почти "дословно" копируется в способе взаимодействия членов оргкомитета. Мало того. В конкурсе важны призы; так вот, главный приз практически всегда символизирует одну из тем ценностного центра главного организатора.

Выше было сказано о том, что тема фестиваля - интуитивно понятная, на уровне ощущений. Проговаривание темы - это практически всегда ее символизация. Может ли один и тот же символ для разных (пусть и априорно "правильных") людей вызывать одни и те же ощущения? На уровне "я интуитивно понимаю, что он имеет в виду" - видимо да, но "иметь в виду" - это рационализация, символ символа, ощущения же почти наверняка будут разными (хотя бы из того факта, что жизненный опыт и психофизиология разных людей, пусти и сходные, но все же разные). Дело, как говорится, в нюансах, но тут уже идет речь о "нюансах правильности". Если принять, что ценность есть известное совпадение нормы и идеала, то нюансы совпадения дадут весьма разные ценностные картины. Если же допустить, что конкурс неизбежно занимается фиксированием нормы относительно некоей ценности, то разброс идеалов может быть весьма критичен для группы организаторов этого конкурса.

Особенно, когда дело касается призов. Особенно в случае "опровергательного" конкурса. Ведь любой конкурс должен давать доступ к социально значимому ресурсу (т.е. фиксировать ценность нового как нормы) - но выбор-то, по сути, невелик. Либо призом будет судейство на следующем конкурсе (или внконкурсное участие), либо выбор будет осуществляться из ресурсов той системы, против которой этот конкурс направлен! В случае судейства организатор получает себе на шею (даже в случае предварительного отбора) головную боль в виде потенциально опасного соперника - или впоследствии группы сильных соперников, которые, пользуясь данной им властью, могут зафиксировать в качестве нормы совсем иные ценности, чем полагал организатор. В иных случаях конкурс оказывается идеологически бессмысленным - и нельзя в таком случае требовать от организаторов "сформулировать нечто понятное о себе".

Возможно, именно поэтому конкурсы стали входить в структуру фестивалей. В условиях многополярной культуры "доказательный конкурс" возможен только в случае очень сильной ресурсной базы, а "опровергательный" сильно зависит от одного человека, который сам зависит от множества и внутренних, и внешних обстоятельств. Куда проще просто "показать достижения" одним в среде которых будет выставка (концерт, спектакль, конференция) победителей конкурса. И все будут довольны.