1. Несколько вводных замечаний.

Картина, по всей вероятности, написана в «Улье», знаменитом общежитии художников в проезде Данциг, что на Монпарнасе. Примерно на второй год после переезда Марка Шагала в Париж.

Собственно, сам переезд Шагала в Париж (в 1910 году) был как бы вторым звеном того, что началось с переезда в 1907 году из Витебска в Санкт-Петербург. В этом смысле «Автопортрет с семью пальцами» связан с не менее известным «Парижем из окна», создавая вместе с ним своеобразный метафизический диптих «терраформирования ландшафта» внутреннего мира художника. Ведь теперь он уже не Мойша Сегал, он Марк Шагал; после «свободных академий» он учится у великих мастеров в Лувре, ходит по галереям, да что там, сам Париж становится его учителем. Он водит дружбу с Аполлинером, Делоне, Пикассо; на его глазах рождаются кубофутуризм и орфизм. Шагал — уже не ученик Бакста, Добужинского и Ван Гога с Сезанном (которые, к слову, уже покинули к тому времени мир живых), - он «гражданин мира»[2]. Со своим, рано осознанным взглядом на этот мир, со своими, как говорил про него Поль Элюар, «правилами чуда».

«Портрет с семью пальцами» интересен автоцитатами, как прямыми, так и косвенными, это в известной степени «портрет-послание», портрет-суждение, и прежде всего — суждение о себе[3] — Марке Шагале на границе окончательно обретенного и осознанного стиля.

2. Что видим непосредственно?

Художник, одетый в модный пиджак с галстуком, жилетом и бутоньеркой, перед мольбертом. На мольберте картина. Картина, мольберт и художник — в комнате с окном. В окне — Эйфелева башня. В воздусях и облацех вне пространства и времен парит городишка с церковью. Огненные письмена на стене, еврейскими буквами.

У художника семь пальцев. По одной версии, буквальное выражение идишистской поговорки, означающей «очень быстро работать». По другой, в 7-ми пальцах прочитывается менора (семисвечник, символизирующий родство души с Божественным светом)[4] Есть также свидетельство жены Шагала, по словам которой, «Марк всегда испытывал суеверную любовь к числу семь, потому что родился в 7 день седьмого месяца 1887 года»[5].

Любопытно: судя по складке кожи на руке с семью пальцами, — у художника две правые руки. Одной он трогает картину, в другой правой — палитра и кисти. Левой руки нет. Здесь мы не будем комментировать мнения об «очевидной каббалистичности» этого приема.

Картина «Россия, ослы и другие» на мольберте. Именно ее художник, по всей вероятности, пишет. Впрочем, судя по всему, уже дописал.

Неровный дощатый пол, неровные стены, никакой мебели.

3. Маленькие сюжеты: Париж и Витебск

Париж за окном, Витебск в облаках. Огненные письмена (отсылающие, прежде всего, к Валтасару): «Париж» и «Россия», аккурат рядом с соответствующими изображениями. Такое сочетание рисунков и надписей, кстати, косвенно отсылает и к известному Шагалу жанру иконы «с житием», и к откровенному лубку[6].

Эйфелева башня выглядит автоцитатой: точно так же, как в «Париже из окна». И даже парашютист — с характерным «да-винчевым» парашютом (наверняка виденным в Лувре).

Церковь же - Успенская на Двине, почти в центре Витебска. Вот она — практически «сквозной образ» для Шагала, начиная именно с «Автопортрета с семью пальцами». Как вариант, это «осмысление образа Витебска как Города с Храмом глубинно увязано с основополагающим архетипом еврейской культуры, архетипом древнего Города с Храмом, утраченного и обетованного Иерусалима»[7]. Кстати сказать, в сочетании с огненными письменами в картине можно прочитать и «противостояние Вавилона Иерусалиму»[8]. Вавилон с его столпотворением — это, разумеется, Париж. Всемирная столица искусств того времени.

Любопытен также способ «введения» Витебска откровенно монтажным способом[9], с помощью комиксового филактера (есть серьезные подозрения, хотя впрямую об этом я не нашел ни слова, что Шагал мог в Париже видеть и американские газеты, в которых уже были комиксы).

4. Сюжет о картине в картине

«Россия, ослы и другие» на мольберте.

Кстати говоря, название картине дал друг Шагала — Блез Сандрар. Что он имел в виду, давая такое название — та еще загадка... Ну в самом деле. Бежит женщина доить корову. Голова летит сама по себе. Под коровой пьют молоко два существа, одно из которых — человеческий детеныш (вот только не надо еще и Киплинга сюда). Корова на крыше дома. Рядом церковь. Собственно, все. Что в ней такого особенного?

Можно было бы и это подвергнуть анализу, да пусть и семиологическому, представив такую картину как текст, в котором видно «...вторжение разнообразных «случайных» элементов из других текстов. Они вступают в непредсказуемую игру с основными структурами и резко увеличивают резерв возможностей непредсказуемости дальнейшего развития»[11].

Ну например: голова женщины отскочила «от земли к вечности».

При этом необходимо заметить, что Шагал достаточно точно воспроизводит картину. Есть мелкие расхождения, но главное сохранено в неприкосновенности. Зачем ему именно здесь — именно эта картина? Которая, кстати, в Париже написана.

Новое отношение к России?
А может быть, все гораздо проще.

Всеволод Володарский, на Шагаловских чтениях:

«Я вас попрошу всех: закройте глаза... мысленно представьте, что вы идете ночью по дороге, что-то несете. И вы загляделись на звездное небо. Или представьте себя ребенком. Теперь можно открыть глаза. Смотрите, что происходит: ваше тело пришло, а вы еще там. Ваша голова отлетела. Вы понимаете - восприятие? Это любой ребенок знает, любой взрослый может это вспомнить. Мы забыли про детство, а Шагал помнит»[12].

5. Маленький сюжет о портретном сходстве

Сам автопортрет, само лицо весьма узнаваемо. В манере письма видны и влияния «аналитического» кубизма, Пикассо (времен 1909-1910) и особенно Метценже. А некоторые исследователи видят античный шлем-маску.

Хотя это в общем не портрет «о портретном сходстве». Здесь как раз и проступает контраст — увидеть «снос крыши» у бедной доярки оказывается возможно только здесь, в Париже; только извне, «снаружи России», можно увидеть, что корова-то стоит на крыше. А оно так на самом деле, и удивляться-то нечему, и как этому не удивиться...

P.S.

[1] А.А.Каменский. Сказочно-гротесковые мотивы в творчестве Марка Шагала // Примитив и его место в худ культуре нового и новейшего времени, М.1983.

[2] Ср.: «Chagall serves as a perfect model of the Third World artists who flood Paris, London, or America today creating hybridic art works unappreciated at home and not really understood in the new host nation» - S.L.Wolitz. In Search of Marc Chagall: Review Essay // Shofar: An Interdisciplinary Journal of Jewish Studies, Vol. 23, No. 4 . 2005

[3] См. например, комментарий к картине в: M.Bucci.Chagall. L.,1971.

[4] K.Ichin. Об источниках божественного в творчестве Марка Шагала // Toronto Slavic Quarterly. #12 Spring 2005. Н.Апчинская как версию добавляет также 7 дней творения и семь святых праведников (Н.Апчинская. Марк Шагал: портрет художника. М.,1995).

[5] В.Хаггард. Моя жизнь с Шагалом: семь лет изобилия. М.,2007.

[6] За отсутствием веских доказательств, есть подозрение, что композиционно все или почти все картины «довоенного» Шагала (до 1914-15) несут явные признаки лубка.

[7] А.Шатских. Автопортреты Марка Шагала // Шагаловский сборник. Вып. 3. Материалы X - XIV Шагаловских чтений в Витебске (2000-2004). Минск,2008.

[8] K.Ichin. Op.cit.

[9] Ф.Мейер обнаруживает в картине явные признаки коллажа, см. F.Meyer. Marc Chagall: life and work. NY.,1963.

[10] Д.Маршессо. Шагал. М., 2006.

[11] Ю.М.Лотман. Культура и взрыв, М.,1992.

[12] А.А. Каменский. Поэтика Марка Шагала. 1910 — 1914. (комментарий Вс.Володарского) // Шагаловский сборник. Выпуск 2. Материалы VI-IX Шагаловских чтений в Витебске (1996-1999). Витебск, 2004.

[13] Э.Родити. Диалоги об искусстве: Марк Шагал. // Бюллетень Музея Марка Шагала. № 1 (7), 2002.

Copyright © А.Крамер, 2008