Вопрос на самом деле: как вы лодку назовете: "авторская песня" - "бардовская песня" - "самодеятельная песня" - "песенная поэзия" - "личностно-орентированная песня" и далее до бесконечности; но сразу, вопрос позиционирования не затрагивает денотат, а только коннотативный слой. По Р.Барту. Как оно на самом деле - никто достоверно не знает, да это и не нужно.

Названия говорящие.

Авторство - концепция ренессансная. Бард в относительно современном понимании - тоже. Ну как два самостоятельных концепта. Все остальные - с вопросом "а какие еще". Песенная поэзия - эту надо отличать от "предназначенной для взирания", видимо, так же как отличать ориентированную на личность от ориентированной на массу. Концепция массового поражения и концепция точечной застройки - примерно того же порядка различения. Самодеятельный - это то же самое что "денег жалко мастера нанять" (а дальше так и вообще "мы и сам с усам" и даже лучше могем). На ту же, возможно, тему вопрос: а как там у нас с не-авторскими операми да симфониями - нема таких? А симфония "Печальная"? А оратория, я извиняюсь "Солнечная Одесса в лунную ночь"? Где написано, что у оратории должен быть автор?.. Здесь важно вот что: начиная с какого-то, например, размера, у произведения должен быть автор. Можно и не "размер" брать за единицу счисления, а например, "сложность"...

Кстати, о "произведении": тут концепция из времен Великой Французской революции: opus предполагает интерпретацию. То бишь того, кто это внутренне завершённое, индивидуальное и детально зафиксированное целое... того, значить, исполнит. Ну опять же автор могет, а могет и не автор, оттого что автор не могет, опус не-авторским не станет, так зачем же это подчеркивать. А ежли "за жанр", то жанр это прежде всего "кто-где-когда", или по-научному, хабитус. То бишь повседневная прагматика. Вот сидит автор и каждый день с 9 до 10 утра перед кофием за вычесыванием буклей медитирует на зеркало: "я автор, я автор, я автор". Такой вот хабитус. А другой автор, положим, ежедневно, плагиаторов гоняет и палкой его: "я авторр, я!", тоже хабитус. Другой только. А третий автор песни сочиняет. Да только кто-то ему сказал, что нельзя песню одному писать: только вдвоем, поэт стихи, а композитор музыку. Вот интересно, когда про это узнали, то-то новость была!

Когда узнали? опять-таки 16-й век. Гуманизм, Возрождение. Англия взяла эстетику, Россия, как обычно, духовность... Я тут про хабитус начинал было, ну так вот, нету в авторстве никакой повседневности. И в "самодеятельности" нету. А вот в личностной ориентации есть, хотя смотря на что личность ориентировать. И в "бардовости" есть, ежли смотреть от скальдов: это, считай, ежедневный труд. Но тогда "песенная поэзия" все путает. Ну само собой, это та поэзия, которая в песне, вот прямо здесь и сейчас. Это не та, которая потенциально сгодится (взгляд композитора) и не та, которую еще понять надо (взгляд исполнителя). Взгляд композитора или исполнителя - это хабитусы, это повседневность. Это автопилот, если угодно. Игра интонациями, постоянно и в любом случае слышать именно интонирование, это тоже повседневность, тоже своего рода фоновая практика.

Вопрос не в том, что это. Вопрос - в чьих интересах игры и хабитусы. Вот чего ради поддерживать и развивать интерес в этих вот играх с интонациями? Какой цели служит "понимание поэзии"?.. Да, разумеется, на другом конце ниточки - деньги. Но не только они. Возможно, власть. В конце концов "Марсельеза" не была бы "Марсельезой" без распространенности практик пения хором. Но не будешь же петь "Марсельезу" хором, скажем, вместо молитвы перед обедом? или будешь? варианты неуместности можно додумать параллельно; вот граница уместности употребления и определяет жанр. Термин - это тоже определенный жанр. Как вальс или нецензурная частушка, или баллада. Вопрос в уместности именования. И опять-таки, в чьих интересах, кому нужно, чтобы так именовалось? Песня - это музыка, но "авторская" музыка наиболее тавтологична только для "академистов"; поэзия "песенная" - нонсенс только для тех, для кого смысл нельзя интонировать; "самодеятельная" - нонсенс для тех, кто не признает стандарты и так далее. В принципе, идеологема - это тоже частности хабитуса, частности повседневности, причем, заметим, речь идет об идеологемах возрожденческих, изрядно скорректированных романтиками и постмодернистами, но тем не менее, традиция весьма почтенная.

Например, гуманизм. В сочетании с представлением о "возрожденческом человеке", любящем жизнь во всех ее проявлениях. Весьма телесно-ориентированном человеке, весьма разностороннем человеке, брызгуче ярком - иногда кажется, что концепция пассионария списана с возрожденческого человека - с неизбежными поправками на романтизм (идеи судьбы и всяческих катастрорф вселенских, например). В одной руке у него потрепанная гитарвиуэла, в другой - серебряный кубок бургундского, на голове берет, в глазах страсть.

Кстати говоря, о романтизме: на представление о возрожденческом человеке сильно повлияли в свое время представления об интеллигенте и о человеке богемы, буквально разделившем "возрожденческое" на телесное и духовное\умственное, - и тем самым существенно сузив узус, или как сейчас говорят, дискурс и хабитус. Богема - это прежде всего поступок плюс эстетика. Интеллигенция - это прежде всего мысль плюс этика. Нынешнее представление о возрожденческом человеке - помесь не то Бенвенуто Челлини с Пелевиным, не то Гамлета с Дон-Кихотом (со времен Тургенева). Эти четыре образа - четыре хабитуса и четыре основных узуса, определяющих прагматику явления, обозначаемого как "авторская песня".

Но самое интересное - в чем интерес (ну и сказанул) поддержания этой прагматики, в чем интерес ее развития, ведь развитие налицо. И здесь самое время притормозить и спросить: "авторская песня" (или как там ее) в своем зерне, так сказать - это искусство? Вот взять как пратику - это искусство?.. Ага, иногда. Как же.

Но вопрос на самом деле есть, и он таков: сам факт причисления песни - да и любого события - к искусству ли, к социальности ли, к науке ли - что нам дает? Можем ли мы использовать это причисление для чего-то? Кому и зачем это, в конце концов, выгодно - поставить некие границы прагматике? Ограничить, так сказать, жанровые смыслы: зачем? Собственно говоря, практика такого ограничения, сциентистская по своей природе, исходит из допуска, что как песня, так и ее жанровый смысл, несут некую функцию, то есть имеют цель.

Говоря "искусство", мы неизбежно сводим смыслы к эстетическим, а прагматику к кантовской "целесообразности без цели". Говоря "социальное", мы сводим смыслы к групповым интересам, и так далее. Сама по себе такая вот "метапрагматика" неизбежно приводит к необходимости интердисциплинарных исследований: там где мог что-то понять один, нынче ддюжина ученых без бутылки не разберутся. А если еще поставить вопрос "а зачем человеку интонировать" - так тут вообще караул, от признания всей прагматики игрой в прагматику (привет Хёйзинге и раннему Ренессансу, опять же) - до концепции "автора как радиоприемника" (большой привет дзен-буддизму). Значит, вопрос нужно ставить вообще в иной плоскости, а именно: а зачем культуре отбирать, сохранять, ретранслировать эту самую "авторскую песню" со всеми сопутствующими хабитусами и жанрами.

Copyright © А.Крамер, 2010